Следующий снимок неудачный: вечер, помнится, быстро темнело. И все равно, сшитый из розовой тряпки новый шатер оригинальной формы смотрится здорово! Именно тогда появился припев не родившейся еще песни: «... вижу я в хвойном море нашей палатки парус…»

А это - на мосту через Ауспию. «Урал», высадив шестерых туристов, повез зеков дальше, на Ильичевку. Напоследок сфотографировали двоих – водителя Серегу и еще какого-то шустрого плюгавенького мужичка.
Прямо здесь, на мосту перекусили, т.к. позавтракать не удалось: вахтовка ждать не могла. Точно, вот – свесив ноги над потоком, на краю моста сидит Валентиныч с кружкой в руке и смешно оттопыренной щекой: наверное, сухарь…
Запомнились лежащие на дне реки чурки: все еще тогда удивлялись, что это за дерево такое – тонет… Оказалось, лиственница.

Утром – два ярких впечатления: цепочка медвежьих следов, пересекающая дорогу в паре метров от палатки и выплеснутая в костер недоваренная каша (проспали немного…) под равнодушными сонными взглядами пассажиров вахтовки.

Судя по описанию маршрута, от моста вверх по реке левым берегом проложена тропа. Действительно, через нагретую солнцем поляну тянется хорошо заметная в траве топтанка. Но в лесу становится сыро, затем под ногами зачавкало, и тропа утонула в болоте - дальше деревья и вовсе стоят в воде. Хорошо, что на опушке предусмотрительно переобулись в сапоги! И, тем не менее, приходится идти неторопливо, аккуратно ставя ногу ближе к стволам деревьев, где почва прочнее. «Хлюпа» с небольшими перерывами тянулась на протяжении пяти километров – аккурат, до избы, помеченной на карте. Эх, знать бы тогда, что свороток топтанки вправо и была «верхняя» тропа, которая в отдалении от реки идет сухим берегом…

А вот – все вместе у скалы с табличкой на памятном перевале. Тут еще солнышко иногда проглядывало сквозь наползающую хмарь, но по мере продвижения группы по хребту стало пасмурно. Из долины пополз туман, соединяясь с низкими дождевыми облаками. Вскоре поднявшийся ветер бросил в лицо пригоршню мороси. Видимость упала. Началось…
Наверное, поэтому не сразу обратили внимание на странное поведение склона справа, поверхность которого словно вздрогнула и покатилась волнами. Когда Начальник боковым зрением уловил это движение, первой была мысль о вселенском потопе, и не без оснований: ведь, согласно мансийской легенде, лежащая к северу гора получила свое название (Гора гусиного гнезда) по размерам ее верхушки, выступавшей над поверхностью моря…
Несколько секунд все, оторопев, сквозь морось и лохмотья тумана вглядывались в надвигающееся на них серое «море», пока самый глазастый не выдохнул с удивлением: Так это ж олени!
Огромное стадо северных оленей, не останавливая своего движения, разорвалось, огибая кучку замерших людей, и снова сомкнулось за их спинами. (Помнится, испытал тогда разочарование: уж очень маленькими они оказались, эти герои лапландских сказок из нашего детства. Козы! Только спины широкие, ну, и рога, конечно…)